Андрей Яковлевич Эшпай — был одним из ярких опровергателей, вошедших в современное сознание утверждений:
– о конце времени композиторов
С Нового времени понятие композитора (художника) стало синонимом личного, индивидуального начала, и невозможно себе представить, что имя Эшпая может хоть как-то соприкасаться с идеей о неактуальности профессии «композитор», о большой ошибке – культивировать в себе авторское начало. Андрей Яковлевич неповторим во всех проявлениях (характере, совокупности взглядов, чувств и мотивов деятельности) и как человек, и как музыкант. Светлый, юношеского темперамента, наделенный природным даром, надежный, мужественный (не забудем, что он прошёл войну до самого Берлина!), артистичный, импульсивный. Звонишь ему – в трубке: «Хотите, спою Вам лучшую песню военного времени?» Поет «Тёмную ночь» Н. Богословского. Или: «Мы с Леонорой [Дмитерко] сыграем Вам новое произведение!».
За его несколько экстравагантно-легкую манеру поведения Борис Чайковский именовал его маркиз д’Эшпуа. Не примыкающий к группам (группировкам), течениям, не участвующий в сомнительных делах, снискавший уважение и симпатию к себе и левых, и правых.
– о недостаточности того, что именуется индивидуальным стилем Высказывание композитора – «Мне кажется, что индивидуальное существо дарования остается в художнике неизменным» – не вывеска, индивидуальный стиль не создашь искусственно, исходя из желания разума. Своеобразие раскрывается через «интонационную душу» автора, проявляется в характерных оборотах. Свежесть языка Эшпая во многих проявлениях, но ничто не сравнится с тем, когда на миг промелькнет трёх-четырехзвучный пентатонный мотив – как откровение…
Звучание фольклорной лексики в произведениях Эшпая лишено демонстративности, тем более композитор далек от иждивенческой позиции – фольклорность проступает в своем живом, индивидуальном воплощении. В подходе к аутентичным фольклорным первоисточникам для композитора встает и серьезная проблема. «Могу ли я корректировать шедевр, которым является народная песня? Почему на родном марийском языке я не могу говорить своими словами? Обращение с фольклором очень трудное дело. Фольклор, так сказать, – квадратен. Выйти из этого квадрата, не разрушив всю прелесть, очарование, очень трудно».
– о неизбежностом кризисе традиционного принципа композиции
Цветок классической музыки закрылся, язык старой музыки умер, и надо начинать сначала, не оборачиваясь на руины, – так высказывались в начале ХХ века футуристы, в середине – авангардисты.
Но было и иное художническое мировоззрение. Вот фрагмент из разговора с Андреем Эшпаем: «В работе над музыкальным сочинением, все средства хороши. Но предположим, вы умны, у вас есть техника, профессионализм, однако нет чувства, интонации нет. Тогда возникают некие идеи. Плохо выраженная идея работает против идеи. Например, додекафония – это искусство контрапункта, но не искусство сочинять. Её может использовать каждый. Недаром один остроумный человек сказал‚ что «музыка – это тайное упражнение в счете человека, который не умеет считать«. И эта вот «сосчитанная« музыка очень распространена. Об этом очень хорошо сказал Леонард Бернстайн: «Если вы уронили что-нибудь‚ часы или другой предмет‚ на ноту “до”‚ то начинается натуральная шкала‚ обертоновая, которая‚ хотите вы или нет, выстраивает некую гармонию«. Ведь гармония – одно из самых сильнодействующих средств развития материала. А когда все тоны равны, то и кульминации у вас не получится. Вы не сможете к ней подойти‚ поскольку у вас будет всего лишь усиление звука. Додекафония‚ с моей точки зрения‚ дала возможность входа в музыку любого неодаренного человека‚ как ни странно с головой‚ со слухом‚ со знанием оркестра‚ контрапункта, но бездарного. В музыке авангардистов много чепухи. Но идея «сосчитанной« музыки соблазняет умы. Много молодых талантов погублено. Они думают, что дал Бог – это старомодно, и начинают тянуться к тому, где нет музыки».
Эшпай часто повторял высказывание Равеля, которое звучит для него как профессионально-этический закон: «Художник должен доверять бумаге только то, что он чувствует и так‚ как он это чувствует, невзирая на общепринятый стиль. Я убежден: великая музыка идёт от сердца. Музыка, написанная только путем приложения техники‚ не стоит бумаги, на которой она написана».
– мелодия – это банально
У кого-то – да (порой нарочито), а мелодии Андрея Яковлевича Эшпая (и в песенном жанре, и в симфоническом) трогают и слушателей-любителей, и профессиональных музыкантов.
– о непроходимой пропасти между академической и популярной музыкой, огромной разнице между академическим стилем и джазом
Своеобразие музыки Эшпая как раз в естественном взаимопроникновении академического стиля, эстрадной песенности и джазовой стилистики (в некоторых сочинениях). Композитор говорит: «Джаз, как и фольклор, выполняет в наши дни как бы охранительную функцию самой музыки – в том смысле, что он позволяет прикоснуться к музыке в ее почти стихийном проявлении, возвращая нас к природным, вечным ее началам».
– писать музыку духовных жанров и престижно, и нетрудно
Со времени перестройки пишется много музыки в духовных жанрах (легче назвать тех, кто не пишет таковую), но достичь просветлённости и молитвенной тишины, подобной Литургической симфонии Эшпая, удается избранным…
Опровергая некие штампы в понимании современной музыки, Эшпай является музыкантом будущего. Того будущего, в котором, возможно и не будет персонального начала, как в устно-профессиональных культурах прошлого. Музыка, конечно, может производиться и без автора, но не без музыканта! По отношению к Андрею Яковлевичу не будет воспринято тавтологией утверждение – он представляет собой музыкального музыканта, переполненного звучанием музыки. Именно такой музыкант, как Эшпай, соединяющий в себе сочинителя и исполнителя, обостряет проблему: понятия автор и музыкант парадоксальным образом могут синонимично и не совпадать. И далеко не каждый, кто любуется оригинальностью своего концептуалистского замысла, соответствует цензу имманентно-музыкальной одаренности.
Вспоминаю, какое впечатление произвёл восьмидесятилетний Андрей Яковлевич на студентов, «в ударе» после концерта (в котором он тоже исполнял свои сочинения) севший за рояль, играя джазовую импровизацию на собственную песню «А снег идёт, а снег идёт»!
Импульсивность, естественность, свободно-игровое, вариантно-импровизационное развитие, изобретательная сонорика, интонационная выразительность, лирическая общительность – суть творческого почерка Эшпая. В его музыке – ощущение радостной музыкальной игры как символа жизни!
Так что, рано предрекать конец времени композиторов! Музыка Андрея Эшпая еще не раз опровергнет ходячие «истины«, порадует и удивит нас!
/В. Келле/